Утро в доме вдовствующей мадам де Курсийон началось как всегда рано. Мадам, долгое время проведшая вдали от Парижа с его столичной жизнью и поздними светскими приёмами, привыкла ложиться рано и вставать с петухами. Будучи дамой экономной и здравомыслящей, она довольно скоро сообразила, что если поступать иначе, расход на свечи будет слишком велик. А так она всё успевала сделать при свете дня, что не стоило ей ни су. К тому же слуги тоже не могли отлынивать от работы, коль госпожа проснулась и бдит. В силу этого имение, некогда пришедшее в упадок из-за беспечности графа в управлении им, вороватости слуг и управляющих, а также склонности Его Светлости к вечерним посиделкам за картами и вином, снова стало приносить неплохой доход. После смерти графа мадам, которая при жизни супруга и не помышляла о том, чтобы вести дела (не пристало это благородной даме!), вынуждена была взять хозяйство в свои руки, и неожиданно для неё самой преуспела на новом поприще. Разогнав всех разгильдяев и мошенников, мадам окружила себя деятельными и умными людьми, которые помогли ей восстановить пошатнувшееся состояние. И так бы и продолжала мадам дальше верховодить имением де Курсийонов, если бы не известие о том, что подруга её юности, проживающая в Париже, серьёзно больна. Мадам – добрая душа – никак не могла оставить это печальное известие без внимания, и в тот же вечер выехала в столицу. Как она думала, на пару дней... Но мадам де Ланно никак не шла на поправку, и потому мадам Ланно пришлось задержаться в этом вертепе разврата, как она окрестила Париж, казавшийся ей грязным и насквозь провонявшим дешёвым пойлом и похотью.

Серебряный колокольчик настойчиво трезвонил уже почти минуту, прежде чем дверь в кабинет мадам распахнулась, и вошёл слуга. Он был старым, прослужил у графа почти всю свою жизнь и достался мадам по наследству вместе с домом. По-хорошему, его давно следовало бы уволить, но в память о покойном муже мадам позволила ему остаться.
- Ты заставляешь меня ждать! – недовольно нахмурилась мадам вместо приветствия. – Ну что там с Жанной? Есть новости?
- Прошу прощения, мадам, - проскрипел слуга и подслеповато прищурился, глядя на госпожу. – Если вы изволите справляться о мадам де Ланно…
- Разумеется, о ней! А о ком же ещё, дурень ты этакий? – перебила его графиня, раздражённо постукивая пальцами по столу. Эта дама всегда отличалась крутым нравом, а когда осталась полноправной хозяйкой всего, то и вовсе не утруждала себя лишней манерностью.
- Жива-а-а, - протянул старик, которому уже порядком поднадоело бегать по нескольку раз на дню к мадам де Ланно.
- Ну да Храни её Господь! Такая молодая и так занедужила! – несмотря на свой почтенный возраст, мадам искренне считала себя довольно молодой женщиной, а заодно к таковым относила и приятельниц-ровесниц. Ибо как только ты признаешь, что человек, рождённый с тобой в один год, состарился, старость тут же настигнет и тебя. – Ну что ты застыл, как изваяние? Иди давай! – она размашисто махнула в сторону двери, выпроваживая  слугу.
Но не успел тот выйти, как новый стук в дверь отвлёк мадам от повседневных забот.
- Ты что-то забыл, Анри? – зычным голосом поинтересовалась мадам. Она оторвалась от бумаг, за которые только было принялась, и буравила разнесчастную дверь взглядом маленьких глазок. – Ну входи, входи! – поторопила она.
Всё тот же слуга шаркающей походкой прошествовал в кабинет и застыл с серебряным подносом в руках.
- Визитка? Давай её сюда, - мадам протянула рука, в ожидании бумажного прямоугольника.
- А нет визитки, мадам, - развёл свободной рукой Анри.
- А зачем ты тогда заявился сюда с подносом? – грозно зыркнула на него графиня де Курсийон.
- Так положено же, - пояснил старик. – Но господа изволили явиться без визиток, вот и нет их.
- Что за господа?
- Королевские мушкетёры. Дело у них к вам какое-то.
- Королевские мушкетёры, говоришь? – мадам решительным жестом отодвинула документы, которыми планировала заняться в ближайшее время. – Зови!